Александр вячеславович меньшиков крымская война. А. Д. Меншиков: биография, интересные факты. Генералиссимус Александр Данилович Меншиков. Новый этап деятельности
Д. Доу. Портрет генерал-адъютанта князя А.С. Меншикова
Правнук знаменитого Александра Даниловича Меншикова, князь Александр Сергеевич, один из последних сподвижников императора Александра Благословенного, славился своим остроумием. Остроумие наделало ему множество врагов, но часто на него взваливали слова, каких он никогда не говорил. Воспитанник энциклопедистов XVIII века, он стыдился мягкосердия, скрывая его под личиной насмешки, между тем на деле был впечатлителен и сострадателен. Одному из близких ему лиц случилось как-то раз увидеть в глазах его слезу, которую тот не успел стереть. «Зачем скрываете вы добрые волнения души? - сказал он князю. - А то говорят про вас, что вы не способны ни к какому человеческому чувству». - «Когда вы доживете до моих лет, - отвечал князь, - вы убедитесь, что люди не стоят того, чтобы беспокоиться об их мнении».
Огласки своей благотворительности он опасался так, как будто она была делом позорным, придумывал способы, как бы лучше это уладить, беспокоился о том, не разгласилось ли его благотворение, и на замечание, что его опасения доходят до странности, он отвечал, смеясь: «Я имею репутацию скупца. Я дорожу этой репутацией и не хочу её портить».
П.А. Бартенев говорит, что когда Меншикову был пожалован дом в Петербурге на Английской набережной, он внес в инвалидный капитал от неизвестного сумму, равную стоимости дома.
Едва ли можно встретить другого человека, оцениваемого столь различным образом не только различными, но и одними и теми же судьями, как князь Меншиков. Ума обширного, соображения необыкновенно быстрого, памяти изумительной, князь с независимостью мнений соединял беспредельную преданность и покорность самодержавному своему монарху.
До самой смерти князь сохранял свойственную ему одному художественность повествования. Он не украшал рассказов ни одним отборным словом, ни одною эффектною фразою; ни возвышение голоса, ни жест не шли к нему на помощь. Устремив свои глаза на слушателя, князь спокойным, почти ленивым голосом, обстанавливал прежде всего сцену, потом излагал события с такою отчетливостью, что в представлениях слушателя обрисовывалась живая картина, которая так сильно врезывалась в память, что уже никогда не могла быть забыта. Князь прослужил 64 года и все время не переставал ни на минуту следить за всеми политическими событиями и за всеми успехами науки.
Когда Меншиков был назначен в Дрезден посланником, то это назначение он счел немилостью и подал в отставку. В отставке он страдал от бездействия. Вот его личный рассказ об этом времени.
«Измученный праздностью, страдая бессонницею от нечего делать, я отправился за советом к А.П. Ермолову. «Вы тоже были в опале, - сказал я ему, - тоже в отставке после деятельной жизни; скажите мне, что вы сделали, чтобы не сойти с ума?» - «Любезный Меншиков, - отвечал Ермолов, - я нанял деревенского попа учить меня латыни. Прочитал с ним Тита Ливия, Тацита, Горация. Это чтение наполнило праздное время, укрепило во мне дух и дало мне тот слог, который так нравится нашей молодежи». Я последовал было его совету: взял деревенского священника и стал повторять латынь. Но учитель мой редко бывал в совершенно нормальном виде, а между тем подвернулся мне сосед, мой почтенный Глотов, автор морской практики. Я вспомнил, что мне предлагали черноморский флот и что я не мог принять его потому, что не имел понятия о морском деле, - и стал учиться у Глотова».
П. Захаров-Чеченец. Портрет А. П. Ермолова
Меншиков в течение своей жизни был известен на многих поприщах. Из одиннадцати мундиров, право носить которые было ему предоставлено, он избрал и предпочитал морской, и носил его постоянно в Севастополе, когда был его защитником. Известный Денис Давыдов сказал ему однажды: «Ты так умно и так ловко умеешь приладить свой ум ко всему: по части дипломатической, военной, морской, административной, за что ни возьмешься. Поступи ты завтра в монахи - в шесть месяцев будешь митрополитом».
Меншиков был самый усердный придворный, и ничто не могло заставить его не быть во дворце в дни, назначенные для приезда туда. Какой-то шутник утверждал, что когда в придворной церкви при молитве «Отче наш» поют «но избави нас от лукаваго», то князь Меншиков, крестясь, искоса глядел на Ермолова, а Ермолов делал то же, глядя на Меншикова.
Однажды, явившись во дворец, Меншиков, став перед зеркалом, спрашивал у окружающих: не велика ли борода у него? На это бывший здесь же Ермолов отвечал ему: «Что ж, высунь язык, да обрейся!» В другой раз великий князь Михаил Павлович сказал про Меншикова: «Если мы будем смотреть на лицо князя с двух противоположных сторон, то одному будет казаться, что он насмехается, а другому - что он плачет». Это замечание великого князя и острота Ермолова очень хорошо выражают характер Меншикова. На лице Меншикова улыбка всегда была поддельная, чтобы скрыть впечатлительность, которой, как уже мы выше сказали, он всегда стыдился.
У князя Меншикова с графом Клейнмихелем были какие-то личности. В шутках своих князь не щадил ведомства путей сообщения. Когда строились Исаакиевский собор, постоянный мост через Неву и Московская железная дорога, он говорил: «достроенный собор мы не увидим, но увидят дети наши; мост мы увидим, но дети наши не увидят, а железной дороги ни мы, ни дети наши не увидят». Во время работ железной дороги и моста было много толков. Дорогу все обещали кончить, а не было видно окончания работ; мост делали быстро, но не многие были уверены в его прочности.
Когда же скептические пророчества его не сбылись, он при самом начале езды по железной дороге говорил: «Если Клейнмихель вызовет меня на поединок, вместо пистолета или шпаги предложу ему сесть нам обоим в вагон и прокатиться до Москвы - увидим, кого убьет».
Ф. Крюгер. Портрет П. А. Клейнмихеля
Перед окончанием постройки петербургско-московской железной дороги Клейнмихель отдал её на откуп американцам, заключив с ними контракт. На основании этого контракта в первый год (с октября 1851 года) американцы пускали поезда только по два, потом по три раза в день, и каждый поезд составляли не более как из шести вагонов. От этого товары лежали горами на станциях в Петербурге и Москве, а пассажиры третьего класса по неделе не могли получить билета на проезд. Кроме того, американцы, раздробив следующую им плату по верстам, обольстили Клейнмихеля копеечным счетом: с каждой версты они назначили себе по полторы копейки серебром; но из этого, как будто бы ничтожного счета выходила огромная сумма, и все выгоды остались на стороне американцев.
В феврале 1852 года, когда общий ропот по этому случаю был в разгаре, прибыл в Петербург персидский посланник со свитою. Император приказал показать ему все редкости столицы, в том числе и новую железную дорогу. Исполнив это поручение, сопровождавшие персиян подробно докладывали, что показано ими, и на вопрос его величества: «Все ли замечательное показано на железной дороге?» отвечали: «Всё». Меншиков, находившийся при этом, возразил: «А не показали самого редкостного и самого достопримечательного!» - «Что такое?», - спросил государь. - «Контракта, заключенного графом Клейнмихелем с американцами», - отвечал Меншиков.
В описываемое время на графа Клейнмихеля возлагались чрезвычайно разнообразные поручения. Он возобновлял Зимний дворец после пожара, ему подчинена была Медико-Хирургическая Академия, он строил железную дорогу. Такие многосторонние обязанности возбуждали в обществе остроты и большие толки. В одном иностранном журнале явилось известие, что возобновление Зимнего дворца поручено доктору медицины Клейнмихелю, и в столице при каждом открытии вакансии важной государственной должности тотчас возникали слухи, что и на это место определен будет Клейнмихель. Его назначали, по городским слухам, и военным министром, и министром внутренних дел, и шефом жандармов. В 1843 г., когда Клейнмихель был уже главноуправляющим путями сообщения, умер митрополит Серафим. Слушая разговоры и предположения о том, кто будет назначен митрополитом в Петербург, Меншиков сказал: «Вероятно, граф Клейнмихель…»
В том же 1843 году военный министр князь Чернышев был отправлен на Кавказ. Предположили, что он будет назначен главнокомандующим, а его место займет Клейнмихель. В то время известный военный историк Михайловский-Данилевский, заботившийся о том, чтобы выдвинуть на первый план подвиги тех генералов, которые могли бы быть ему полезны, и таким образом проложить себе дорогу, приготовлял новое издание описания войны 1813-1814 гг. Поскольку оно уже оканчивалось печатанием, Меншиков не преминул заметить: «Данилевский, жалея перепечатать книгу, пускает её в ход без переделки. Правда, в начале он сделал примечание, что все написанное о князе Чернышеве относится к графу Клейнмихелю».
Узнав же о смерти Михайловского-Данилевского, Меншиков сказал: «Вот и ещё один баснописец умер!»
Меншиков недолюбливал также графа 3акревского. Когда тот после восемнадцатилетней отставки был назначен московским военным генерал-губернатором и вскоре после назначения получил звезду св. Андрея Первозванного, не имея ещё ни александровской, ни анненской, ни Владимира 1-й степени, то Меншиков говорил: «Чему после того удивляться, что волтижерка Можар скачет через ленту: Закревский вот и на старости перескочил через две».
Когда весною в 1850 г. Меншиков был в Москве вместе с государем, то рассуждая о храмах и древностях Москвы император заметил, что русские справедливо называют её святою. «Москва действительно святая, - сказал со смирением князь Меншиков, - а с тех пор, как ею управляет граф Закревский, она ещё и великомученица!»
В морском ведомстве в прежнее время производство в генеральские чины шло очень туго и генеральского чина достигали только люди весьма старые, а полного адмирала - очень уже престарелые. Этими стариками в память их прежних заслуг были наполнены адмиралтейств-совет и генерал-аудиториат морского министерства. Очень понятно, что смертность в этих учреждениях была большая. И вот при одной из ревизий император Николай Павлович спросил Меншикова: Отчего у тебя часто умирают члены адми-ралтейств-совета?» - «Кто же умер?» - спросил в свою очередь Меншиков. «Да вот такой-то, такой-то…» - сказал государь, насчитав три или четыре адмирала. «О, ваше величество, - отвечал князь, - они уже давно умерли, а в это время их только хоронили!»
Во время венгерской кампании австрийцы дрались очень плохо, и венгерскую кампанию, как известно, окончили одни русские. В память той войны всем русским войскам была дана медаль с надписью: «С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог!» Меншиков сказал, что австрийский император роздал своим войскам медаль с надписью: «Бог с вами!»
В 1859 году, когда осложнились натянутые отношения между дворами российским и турецким, Меншиков был отправлен в Константинополь чрезвычайным послом. Он был принят там с большого торжественностью, навстречу ему вышел патриарх, по всей дороге были расставлены турецкие войска. Меншиков отнесся к туркам с большою гордостью, как посол монарха не просящего, но повелевающего.
На смотру войск он был в пальто с хлыстиком; даже свита его была одета довольно небрежно. С этой небрежностью князь являлся на переговоры, когда первые чины Дивана встречали его со всеми почестями. Переговоры длились, султан изъявлял согласие, но недоброжелатели России - англичане и французы - принуждали его пускаться в азиатские хитрости. Меншиков говорил, что «диван здесь на английских пружинах».
Ф. Крюгер. Портрет А. С. Меншикова
В то время везде стали заниматься верчением столов и много говорили об открытии новой силы, которая заставляет от прикосновения человеческих рук ходить столы и другие вещи. Когда Меншикову говорили об этом, он сказал: «У вас вертятся столы, шляпы, тарелки, а от моего прикосновения Диван завертелся!»
Отпуская из Константинополя чиновника, на вопрос последнего, не прикажет ли его светлость ещё что-либо сказать? Меншиков, по обыкновению морщась и грызя ногти, ответил: «Больше ничего. Разве прибавь, пожалуй, что я здоров, что часто езжу верхом, что теперь объезжаю лошадь, которая попалась очень упрямая, и что лошадь эту зовут Султан».
Во время Крымской войны командование армией ему не удалось, но ум его не мог и здесь не обозначить себя. Меншикова не любила армия, в нем было много такого, что отталкивало от него. Всегда наморщенный и недовольный, он никого не дарил ни приветом, ни одобрением. Солдаты почти не видели его, генералы и офицеры не получали никаких наград. Перед сражением не было молебствия, после сражения главнокомандующий не объезжал поля битв, не выражал соболезнований об умерших и раненых.
В одной из первых стычек наших войск с неприятелем, казак притащил пленного французского офицера на аркане. Этот офицер, явившийся к князю, жаловался, что казак бил его плетью. Князь обещал строго взыскать с виновного. Потребовав к себе казака, Меншиков расспросил его как было дело. Донец рассказал, что офицер во время битвы три раза стрелял в него из пистолета, но ни разу не попал, что за это он накинул аркан на плохого стрелка и притащил его к себе, дав ему столько же ударов плетью, сколько раз тот прицелился. Князь расхохотался и пригласил к себе пленного офицера. При нем Меншиков начал делать строгий выговор казаку, объясняя, что он обязан уважением и к пленным офицерам. Все это князь говорил на французском языке и казак, ничего не понимая, только моргал. С гневом подав рукою знак, чтобы казак вышел вон, князь обратился к пленному и спросил, доволен ли тот решением? Французский офицер низко кланялся и не находил слов благодарить князя. По удалении пленного Меншиков снова потребовал казака, благодарил его уже по-русски за храбрость и ловкость и наградил его орденом.
В бытность князя морским министром во флоте служил капитан-лейтенант Ю[нке]р, который по разным обстоятельствам вынужден был перейти в штат полиции, где вскоре назначен был частным приставом. Получив эту должность, Ю[нке]р счел обязанностью откланяться министру. Князь принял его благосклонно и, обратясь к своим подчиненным, сказал: «Вот человек, все части света обошел, а лучше второй Адмиралтейской - не нашел!»
При одном многочисленном производстве генерал-лейтенантов в следующий чин (полного генерала), Меншиков сказал: «Этому можно порадоваться: таким образом многие худые генералы наши пополнеют».
Известные в свое время Бибиковы - Дмитрий, Илья и Гаврило Гавриловичи - в петербургском обществе известны были: первый - за гордеца, выводившего свой род чуть-чуть не от Юпитера; второй - за игрока, а третий - за хвастуна. Князь Меншиков говаривал, что из Бибиковых один надувается, другой продувается, а третий других надувает.
Особенно много анекдотов Меншиков рассказывал про бывшего министра финансов Вронченко, но большая часть из них не годится для печати. Когда же после смерти графа Вронченки был назначен министром финансов товарищ его П.Ф. Брок, то Меншиков заметил: «Видно плохими оставил наши финансы Вронченко, когда уже прибегнули и ко Броку».
После освящения Кремлевского дворца император роздал многие награды, но всех более был награжден вице-президент комитета для построения дворца, тайный советник барон Боде: ему дан был следующий чин, алмазные знаки св. Александра, звание камергера и медаль, осыпанная бриллиантами, ценою в 10000 рублей серебром. На это Меншиков сказал: «Что тут удивительного? Граф Сперанский составил один свод законов и ему дана одна награда - св. Андрея, а вон Боде - сколько сводов наставил!»
Когда приехал в Россию итальянский певец Рубини, он ещё сохранял все пленительное искусство и несравненное выражение пения своего, но голос его уже несколько изменял ему. Спрашивали князя Меншикова, почему он не поедет хоть раз в оперу, чтобы послушать Рубини. «Я слишком близорук, - отвечал он, - не разглядеть мне пения его». Император Николай Павлович однажды со свитой посетил Пулковскую обсерваторию. Не предупрежденный о посещении высокого гостя, начальник её, Струве, в первую минуту смутился и спрятался за телескоп. «Что с ним?» - спросил император у Меншикова. - «Вероятно, испугался, ваше величество, увидав столько звезд не на своем месте», - ответил тот.
Цитировалось по книге М. И. Пыляева "Замечательные чудаки и оригиналы".
Александр Данилович Меншиков родился 6 ноября (16 ноября по новому стилю) 1673 года в Москве в семье придворного конюха. В детстве был взят в услужение швейцарским военным деятелем на русской службе Францем Лефортом.
С 13 лет "Алексашка" Меншиков служил денщиком молодого , помогал ему в создании "потешных полков" в селе Преображенском. С 1693 года Меншиков являлся бомбардиром Преображенского полка, в котором сам Петр считался капитаном.
Александр Меншиков безотлучно находился при царе, сопровождая его во всех поездках. Первое боевое испытание Меншикова состоялось в Азовском походе 1695-1696 годов. После азовского "взятия" Меншиков принял участие в Великом посольстве 1697-1698 годов, затем - в стрелецком "розыске" (следствии по делу мятежа стрельцов 1698 года).
Долгое время Меншиков не занимал официальных постов, но, используя доверие и дружбу Петра I, оказывал значительное влияние на придворные и государственные дела.
После смерти Лефорта в 1699 году Меншиков выдвинулся в число ближайших сподвижников Петра I. В 1702 году был назначен комендантом Нотебурга. С 1703 года - губернатор Ингерманландии (позднее Санкт-Петербургской губернии), руководил строительством Санкт-Петербурга, Кронштадта, корабельных верфей на Неве и Свири.
Северная война 1700-1721 годов Северная война (1700 – 1721) – война России и ее союзников против Швеции за господство на Балтийском море. Война началась зимой 1700 года вторжением датчан в Гольштейн–Готторп и польско–саксонских войск в Лифляндию...В 1704 году Александр Меншиков был произведен в генерал-майоры.
Во время Северной войны 1700-1721 годов Меншиков командовал крупными силами пехоты и конницы, отличался в осаде и при штурмах крепостей, проявлял бесстрашие и хладнокровие, такт, мастерство и инициативу.
В 1705 году руководил боевыми действиями против армии шведов в Литве, в 1706 году разбил корпус шведского генерала Мардефельда при Калише. В сентябре 1708 года Меншиков внес большой вклад в победу русских войск в битве при Лесной, которую Петр I назвал "матерью Полтавской баталии". В ноябре 1708 года Меншиков занял Батурин, резиденцию , где размещались крупные запасы продовольствия и боеприпасов.
Большую роль Меншиков сыграл в , где командовал сначала авангардом, а затем левым флангом. В самом начале генерального сражения Меншиков сумел разгромить отряд генерала и корпус генерала Росса , что значительно облегчило задачу руководившего сражением Петра I. Преследуя отступавшую шведскую армию, Меншиков заставил возглавлявшего ее генерала Левенгаупта сдаться у переправы через Днепр. За победу под Полтавой Меншиков был произведен в фельдмаршалы.
Награды, получаемые Меншиковым, были не только военными. Еще в 1702 году он по ходатайству Петра был пожалован титулом графа Римской империи, в 1705 году стал князем Римской империи, а в мае 1707 году царь возвел его в достоинство светлейшего князя Ижорского. Постепенно росло и материальное благосостояние светлейшего князя, число дарованных ему поместий и деревень.
В 1709-1713 годах Александр Меншиков командовал русскими войсками, освобождавшими от шведов Польшу, Курляндию, Померанию, Гольштейн.
С 1714 года управлял отвоеванными у шведов землями (Прибалтикой, Ижорской землей), ведал сбором государственных доходов. Во время отъездов Петра I возглавлял управление страной .
В 1718-1724 и 1726-1727 годах Меншиков был президентом Военной коллегии.
При этом с 1714 года Александр Меншиков постоянно находился под следствием за многочисленные злоупотребления и хищения, подвергался большим денежным штрафам. От суда Меншикова спасало заступничество Петра I .
Большую роль в судьбе Меншикова сыграло также заступничество : в память о том, что именно Меншиков представил ее Петру Великому в 1704 году, Екатерина I доверяла князю и поддерживала его .
После смерти Петра I в 1725 году, опираясь на гвардию, Меншиков оказал решающую поддержку Екатерине I в утверждении на престоле и в годы ее царствования был фактически правителем России .
Незадолго до смерти Екатерины I Меншиков добился ее благословения на брак своей дочери Марии с потенциальным претендентом на престол, внуком Петра I - Петром Алексеевичем.
Со вступлением на престол Петра II Александр Данилович Меншиков был удостоен чина полного адмирала и звания генералиссимуса. Однако враждебные Меншикову представители старой аристократии князья Голицыны и Долгорукие - сумели повлиять на Петра II таким образом, что 8 сентября 1727 года Меншиков был обвинен в государственной измене и хищении казны и вместе с семьей сослан в сибирский город Березов.
Все имущество Меншикова было конфисковано.
Александр Меншиков умер 12 ноября (23 ноября по новому стилю) 1729 года и похоронен у алтаря срубленной его же руками церкви. Дети Меншикова - сын Александр и дочь Александра - были освобождены из ссылки императрицей Анной Иоанновной в 1731 году.
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников
Миссия князя А. С. Меншикова
Рубикон был перейден в начале февраля 1853 г. К отправке в Константинополь готовилось специальное посольство. Министр иностранных дел Российской империи граф Карл Васильевич Нессельроде предложил царю направить в Стамбул с чрезвычайной миссией известных своим опытом, проницательностью и тактом П. Д. Киселева и А. Ф. Орлова. Однако оба отклонили предложенную им сомнительную честь. Выбор царя пал на морского министра, князя А. С. Меншикова, человека образованного и остроумного, но крайне поверхностного, готового, при удобном случае, применить тактику силового давления.
О способности вести переговоры такого рода сам князь писал в письме начальнику штаба австрийской армии следующее: «Я тут должен заниматься ремеслом, к которому у меня очень мало способностей, а именно: ремеслом человека, ведущего с неверными переговоры о церковных материях». И добавлял: «Я питаю надежду, что это для меня будет последним актом деятельности в моей очень полной впечатлениями жизни, требующей покоя».
A. C. Меншиков получил строгие инструкции: подписать секретную конвенцию, которая бы поставила Турцию под защиту России; в крайнем случае подписать документ, в котором бы султанский двор признал права российского императора как верховного защитника православного населения Османской империи. Очевидно, что подобное развитие событий сделало суверенитет Турецкой империи призрачным.
Одновременно с подготовкой посольства Меншикова с 10 февраля 1853 г. в России начали проводиться мероприятия по частичной мобилизации войск и развертыванию их в юго-западном направлении. Николай I обратился к главнокомандующему действующей армии И. Ф. Паскевичу и военному министру с запиской по поводу развертывания войск. К этому времени регулярные войска России были сведены в шесть армейских корпусов единого состава. Корпуса с 1-го по 4-й составляли действующую армию, развернутую в западном направлении; 5-й корпус располагался на юге Подолья и в Новороссии, 6-й – базировался в центральных губерниях. Оба эти корпуса, вместе с резервными кавалерийскими, подчинялись военному министру и составляли стратегический резерв действующей армии. В окрестностях Петербурга располагались гвардия и гренадерский корпус, подчиненные особому командующему. Отдельные корпуса – Кавказский, Оренбургский, Сибирский – и войска, размещенные в Финляндии, имели свой состав и структуру и подчинялись наместнику на Кавказе и соответствующим генерал-губернаторам. Для большой европейской войны в основном предназначались именно армейские корпуса при поддержке гвардии и резервных кавалерийских корпусов.
В феврале 1853 г. привели в боевое состояние и развернули в сторону Турции еще два армейских корпуса. Вместе с 5-м корпусом, 5-й легкой кавалерийской дивизией и частями усиления они образовывали группировку войск численностью почти в 200 тысяч.
11 февраля 1853 г. А. С. Меншиков выехал из Петербурга. Его путь лежал через Бессарабию, где в Кишиневе располагался штаб 5-го армейского корпуса. Затем князь отправился в Севастополь. Здесь он произвел смотр Черноморскому флоту, а затем с громадной свитой сел на военный пароход «Громоносец» и отплыл в Константинополь. В свите князя находились начальник штаба 5-го армейского корпуса генерал Непокойчицкий и вице-адмирал Корнилов, начальник штаба Черноморского флота.
A. C. Меншиков вез с собой проект желательной царю конвенции с Турцией и проект секретного соглашения на случай, если бы «какая-либо европейская держава» задумала препятствовать султану выполнить свои обещания, данные царю. В этом случае Россия обязывалась прийти на помощь Турции морскими и сухопутными силами. Одновременно российское правительство направило письмо австрийскому императору. В письме сообщалось, что царь хочет воевать либо «в союзе с Турцией против Наполеона III, либо в союзе с Австрией против Турции». Первый вариант представлялся правительству России более перспективным, поскольку при его осуществлении царь рассчитывал на поддержку своих «верных союзников» – Австрии и Пруссии. Как бы там ни было, осуществление обоих вариантов вело к разгрому и разделу Османской империи. При этом значительная часть земель империи доставалась России.
28 февраля 1853 г. «Громоносец» прибыл в Константинополь. Начались длительные, трудные переговоры. 4 (16) марта А. С. Меншиков вручил министру иностранных дел Турции ноту, в которой выдвигалось требование к султану отказаться от некоторых сделанных им уступок католикам. Через неделю он повторил свои требования, заявив, что «требования императорского (российского) правительства – категоричны». Через два дня князь вновь, в более резкой форме, заявил, что турецкое правительство своими действиями оскорбляет российского императора, а в совете султана постоянно выступают «против предложений нашего государя». А. С. Меншиков требовал «быстрой и решительной сатисфакции и исправления всех обид». Министру иностранных дел Турции он вручил проект конвенции, в которой четко говорилось об установлении полного контроля России над Святыми местами и православным населением Османской империи.
Турки, получив проект конвенции, активизировали свои консультации с послами Великобритании и Франции. В ходе этих консультаций они пришли к выводу, что Великобритания и Франция не оставят их один на один с Россией.
Наполеон III, когда узнал о ноте царя к турецкому правительству, созвал совет министров. На совете рассматривался вопрос о действиях Франции в этих условиях. Император настаивал на посылке морской эскадры к архипелагу в непосредственной близости от Турции. Но большинство министров выступало против этого, поскольку не была ясна позиция Англии. Тогда выступил министр внутренних дел Персиньи. Он заявил: «Когда я слушаю то, о чем тут в совете говорится, у меня является искушение спросить себя, в какой стране и при каком правительстве мы живем?» Отвечая на свой вопрос, Персиньи вполне откровенно обосновывал необходимость войны с Россией не спором о Святых местах и не необходимостью спасать Турцию, а прежде всего соображениями внутренней политики: «Франция, – продолжал министр, – будет унижена в глазах света, если по слабости, которой имени нет, мы позволим России простереть руку над Константинополем, и это в то время, когда государь, носящий имя Наполеона, царствует в Париже, тогда нам нужно дрожать за Францию, нам нужно дрожать за императора и за нас самих, потому что никогда ни армия, ни Франция не согласятся с оружием в руках присутствовать при этом позорном зрелище!» Далее министр заявил, что вся Европа будет сочувствовать действиям Франции. Не останется в стороне и Англия. «Когда речь идет об Англии, – говорил Персиньи, – какое значение может иметь мнение какого-либо министра, даже мнение первого министра, даже мнение королевы?.. Большая социальная революция совершилась в Англии. Аристократия уже не в состоянии вести страну согласно своим страстям или своим предрассудкам. Аристократия там является еще как бы заглавным листом книги, но сама книга – это великое индустриальное развитие, это лондонское Сити, это буржуазия, во сто раз более многочисленная и богатая, чем аристократия!» А буржуазия единодушно противится русскому захвату: «В тот день, как она узнает, что мы готовы остановить поход русских на Константинополь, она испустит радостное восклицание и станет рядом с нами!»
Речь министра понравилась императору. Он заявил: «Решительно, Персиньи прав. Если мы пошлем наш флот в Саламин (остров в заливе Сароникос в Эгейском море), то Англия сделает то же самое, соединенное действие обоих флотов повлечет соединение также обоих народов против России». Наполеон III обратился к морскому министру и произнес: «Господин Дюко, сейчас же пошлите в Тулон телеграфный приказ флоту отправиться в Саламин». 23 марта 1853 г. французский флот отплыл из Тулона в указанном направлении.
В Турции Меншиков вел себя высокомерно. Переговоры с турками проходили тяжело. Турецкий визирь убеждал своих российских собеседников: «Во имя Господа будьте умерены, не доводите нас до крайности: вы заставите нас броситься в объятия других; предпримем усилия для достижения доброго согласия между двумя суверенами. Разве этого можно достичь с помощью насилия?» Он советовал «отказаться от идеи договора, и тогда все можно устроить».
23 апреля (5 мая) 1853 г. А. С. Меншиков получил два подписанных султаном фирмана, касающихся Святых мест. Но эти документы не удовлетворили посла. В тот же день он направил новую ноту турецкому правительству. В ней он указывал, что требования российского правительства в фирманах не удовлетворены. В них отсутствуют «гарантии на будущее время», а это «составляет главный предмет забот его величества императора» (Николая I). В своей ноте
А. С. Меншиков настаивал на заключении договора между царем и султаном и на том, что договор должен закрепить международно-правовые обязательства султана перед царем и давать последнему право вмешательства в дела «исповедующих православный культ» (а это составляло приблизительно половину населения Османской империи). А. С. Меншиков требовал ответа у турецкого правительства на свою ноту не позже 10 мая. В противном случае он грозил разрывом дипломатических отношений и своим отъездом из Константинополя.
Английское правительство в это время продолжало вести собственную дипломатическую игру и до поры до времени не торопилось посылать свой флот к берегам Турции. Английские дипломаты продолжали убеждать российского царя в своей лояльности. Тем временем 5 апреля 1853 г. в Константинополь прибыл новый посол Великобритании лорд Стратфорд-Редклифф. Сложилось положение, при котором формально Меншикову приходилось иметь дело с турками и французами, а по сути – с британским послом. Именно он разработал тактику переговоров с русскими. Туркам он рекомендовал держаться с русскими предупредительно и примирительно во всем, что касалось службы в храмах, и четко отделить сугубо религиозные дела от политических. Не забывал дипломат и о том, что необходимо «подогреть» общественное мнение в своей стране против России. Он не остановился перед прямой фальсификацией документов, представленных Россией Турции. Например, вместо слов «делать представления» (перед турецкими властями), как значилось в проекте русско-турецкой конвенции, он в переводе на английский язык написал: «давать приказы», исказив смысл и способствуя разжиганию воинственных настроений в Великобритании.
Итак, посол советовал турецкому правительству уступать требованиям Меншикова, если они касались пунктов о Святых местах. Вместе с тем, далее следовали рекомендации не соглашаться на то, чтобы эти уступки были выражены в форме сенеда – соглашения султана с Николаем I, т. е. документа, имеющего международно-правовое значение, и чтобы формулировка этих уступок не заключала в себе право царя вмешиваться в отношения между султаном и его православными подданными.
Турецкое правительство, получив очередную ноту А. С. Меншикова с ультимативными требованиями, снова обратилось за консультациями к послу Великобритании. Стратфорд-Редклифф в очередной раз повел искусную игру. Суть ее сводилась к тому, чтобы убедить российского посла в том, что Англия вовсе не собирается помогать туркам в случае войны с Россией; и при этом внушить турецкому султану и его министрам, что Англия и Франция их не оставят и что уступать Меншикову – означает для Турции отказ от своего государственного суверенитета. Что же касается премьер-министра Великобритании, то Стратфорд изображал, что делает будто бы все от него зависящее, чтобы предотвратить разрыв между Турцией и Россией. Можно сказать, что игра посла Великобритании удалась.
Меншиков попался в хорошо расставленные сети. С некоторой растерянностью он писал: «Дело о Святых местах соглашено между французским послом, Портою и мною, нужные для этого фирманы изготовляются». На самом деле все дальнейшие переговоры проходили под надзором британского посла, и все даваемые им великому визирю Решид-паше «советы» (инструкции) неукоснительно выполнялись. Следуя им, турки не отступали ни на йоту и наотрез отказывались принимать какие-либо обязательства перед Россией.
Отступить пришлось Меншикову: его последние демарши содержали лишь просьбу о сохранении «на основе строгого статус-кво» прав и привилегий православной церкви. Никакого международного акта при этом не требовалось, достаточно было заверения турецкой стороны в обычной дипломатической ноте. Но как раз этого и не желала Порта, охотно внимавшая британскому послу, стремившемуся «превратить вопрос из русского в общеевропейский» и отменить старое правило, которого неуклонно придерживалась российская дипломатия, – решать дела с Турцией один на один, не допуская вмешательства посторонних. А в европейской политике Россия всегда пребывала в полном одиночестве по восточному вопросу. «Европеизация» проблемы означала вытеснение Петербурга из региона и полновластное владычество здесь Великобритании. В конечном счете Большой совет Османской империи отверг предложения Меншикова, предусматривающие сохранение прежних формулировок о покровительстве христианам со стороны России. Порта соглашалась принять на себя обязательства лишь в отношении строительства русской церкви и странноприимного дома при ней в Иерусалиме. Совещание дипломатов Великобритании, Франции, Австрии и Пруссии одобрило позицию Турции в этом вопросе. Так впервые обозначилась опасность формирования антироссийской коалиции. А. С. Меншиков объявил о разрыве дипломатических отношений с Турцией и 21 мая покинул Константинополь.
А между тем к этому времени ряд европейских стран разработали около 12 проектов мирного урегулирования конфликта. Самый значительный из них – так называемая Венская нота, разработанная уполномоченными Франции, Великобритании и Австрии в столице Габсбургской монархии Вене. По этому акту султан подтверждал свою верность букве и духу положений Кючук-Кайнарджийского (1774) и Адрианопольского (1829) договоров о покровительстве христианской религии. Контроль за выполнением Турцией этих условий государства, предложившие проект, брали на себя. Россия же в этом случае выпускала из своих рук право покровительства православным в Османской империи. В этом и заключался смысл ноты – глава Форин-оффис лорд Кларендон с удовлетворением констатировал, что европейские державы превращались в «рефери» в русско-турецких спорах. В Петербурге поспешили согласиться с Венской нотой. Но британский посол в Турции убедил Решид-пашу удалить из текста ноты всякое упоминание о причастности России к покровительству православным и приписать заботу о них исключительно благожеланию султанского величества.
Николай I, потерпев дипломатическое фиаско, решился снова прибегнуть к угрозам и 20 июня 1853 г. приказал войскам занять Дунайские княжества – Молдавию и Валахию, входившие тогда в состав Османской империи.
Решение о силовом давлении на Турцию в российском правительстве не исключалось и раньше, но в 20-х числах марта император счел десант на Босфор рискованным. В то же время Николай I от него до конца не отказался и распорядился постепенно наращивать на границе количество войска, не исключая последующего введения части этих войск в Дунайские княжества. В случае активизации боевых действий русский флот должен был высадить десант в районе Бургас – Варна. Одновременно рассчитали время, необходимое для окончательного укомплектования и формирования 4-го корпуса генерала Данненберга. По расчетам штаба действующей армии на это требовалось от 15 до 45 суток. Различные его подразделения должны были быть готовы к выдвижению в район границы между 8 апреля и 10 мая. Выдвижение войск планировалось начать со второй декады апреля. В этом случае дивизии 4-го корпуса обязаны были вступить на территорию Дунайских княжеств к началу июня. На освобождаемые квартиры начинал выдвигаться 3-й корпус, на что ему отводилось от 32 до 48 дней. К началу июня войска были готовы, и после весенних дипломатических маневров 21 июня 1853 г. передовой отряд генерала Анрепа перешел Прут в районе Скулян. В течение двух недель территория Дунайских княжеств была занята русскими войсками.
Турция в последней декаде июня 1853 г. получила от английского и французского послов подтверждение возможного ввода их эскадр в Дарданеллы в случае появления российского флота вблизи Босфора. Одновременно правительство Турции направило в европейские столицы, в том числе и Петербург, ноту, в которой говорилось, что правительство берет на себя обязательство соблюдать права православных подданных. Одновременно правительство обращалось к европейским странам гарантировать эти обязательства перед Россией. Но российское правительство отвергло предложенные турецким правительством условия переговоров. В начале сентября 1853 г. К. В. Нессельроде разъяснил, что в Петербурге в рамках Венской ноты ждут реального признания права России на защиту православного населения Османской империи.
Турецкое правительство, получив такой ответ из России, 25 сентября 1853 г. созвало совещание высших сановников. На совещании было принято решение прекратить бесконечные переговоры и объявить России войну. Через несколько дней в стране обнародовали султанскую грамоту, в которой говорилось, что Порта сделала все возможное для решения конфликта о Святых местах, но она не может согласиться на такое толкование Кючук-Кайнарджийского договора, которое позволило бы России вмешиваться во внутренние дела Турции. Султан требовал, чтобы русские войска в 15-дневный срок покинули Дунайские княжества. Этот ультиматум командующий турецкими войсками Омер-паша передал командующему российскими войсками М. Д. Горчакову 4 октября 1853 г. Одновременно турецкое правительство обратилось в посольства Англии и Франции с просьбой ввести свои эскадры в Мраморное море, что позволяло западным государствам оперативно вмешиваться в развитие событий. Вместе с тем эти государства делали вид, что ищут путей к миру, но военная машина уже набирала ход.
И 2 ноября 1853 г. в России был обнародован царский манифест о начале войны с Турцией. Николай I, объявляя войну Турции, еще сохранял надежду на мирное урегулирование конфликта и на то, что Англия и Франция не введут свои эскадры в Черное море. Рассчитывал он и на нейтралитет Австрии и Пруссии. Возможно, такое восприятие международной обстановки и побудило российского императора начать активные боевые действия против Турции на Черном море. Необходимость активных действий обуславливалась также тем, что Турция начала перебрасывать свои войска на территорию Грузии, в район действий имама Шамиля.
Черноморская эскадра под командованием контр-адмирала Павла Степановича Нахимова, чтобы воспрепятствовать переброске турецких войск на Кавказ, вышла на патрулирование в море. В это время турецкая эскадра под командованием Осман-паши вышла из Константинополя и направилась в сторону Кавказа. На кораблях находился турецкий десант в несколько тысяч человек, готовый высадиться на берег в районе Сухуми и Поти. Турецкая эскадра, состоявшая из 7 фрегатов, 3 корветов, 2 параходофрегатов, 2 бригов и 2 военных транспортов (510 орудий), остановилась на рейде турецкого порта Синоп. Эскадра находилась под прикрытием 38 орудий береговой артиллерии.
Русская эскадра (6 линейных кораблей и 2 фрегата, всего 720 орудий) заблокировала турецкую эскадру с моря. П. С. Нахимов решил атаковать и разгромить турецкую эскадру непосредственно в бухте. Его замысел сводился к тому, чтобы быстро в двухкильватерном строю ввести свои корабли на рейд Синопской бухты, поставить их на якорь и атаковать противника всей артиллерией.
Сражение началось 18 (30) ноября 1853 г. в 12 часов 30 минут и продолжалось до 17 часов. Первыми открыли огонь по русской эскадре, входившей на Синопский рейд, турецкие корабли и береговая артиллерия, но достичь успеха не смогли.
Русские корабли заняли удобные позиции и открыли ответный огонь. Через полчаса турецкий флагманский корабль и один из фрегатов, объятые пламенем, выбросились на мель. Затем были подожжены или повреждены остальные турецкие корабли, подавлены и уничтожены береговые батареи. В сражении турки потеряли 15 из 16 кораблей и свыше 3 тыс. человек убитыми и ранеными. В плен попало около 200 человек, в том числе Осман-паша и командиры трех кораблей. Лишь один из турецких пароходов («Таиф»), которым командовал английский советник Осман-паши, смог вырваться и уйти в открытое море. А русские в этом бою потеряли 37 человек убитыми и 235 были ранены, почти все корабли получили серьезные повреждения.
Разгром турецкой эскадры значительно ослабил морские силы Турции и сорвал ее планы по высадке войск на побережье Кавказа. В то же время победа России при Синопе вызвала неудовольствие европейских стран. Желаемый предлог для развязывания европейского конфликта был налицо. Европейские державы получили повод обвинить Петербург в нарушении взятых на себя обязательств. Ведь турецкая эскадра была расстреляна в собственной бухте. При этом взрывы кораблей и бомбы черноморских линкоров вызвали пожары в городе. Положение усугубилось и неуклюжими попытками России доказать право на подобные действия вопреки прежним заявлениям. Синоп тотчас же сделал угрозу войны России с коалицией европейских держав вполне реальной.
На Балканах с лета 1853 г. складывалось своеобразное положение. После того как в июле российские войска вошли в Бухарест, в Молдавии и Валахии турецких войск не было. Вплоть до октября 1853 г. военные действия здесь не велись; шло накопление вооруженных сил. Российские войска сосредотачивались на левом берегу Дуная, а турецкие – на правом. У Турции здесь была 130-тысячная армия. Ее части находились в крупных крепостях и вблизи вероятных мест форсирования реки.
Россия на территории княжеств имела 87-тысячную армию, части которой разрозненно располагались по всей территории княжеств. Российской армией командовал М. Д. Горчаков.
В Европе известия о Синопе развязали руки правительствам Англии и Франции. В середине декабря они принимают решение провести англо-французские корабли через Босфор к берегам Болгарии. Эскадры двинулись к Варне и оказались в Черном море. Известно, что в это время Наполеон III готовил личное послание Николаю I. В письме говорилось, что если Россия не выведет свои войска из Дунайских княжеств, то совместная эскадра Франции и Британии блокирует Черноморское побережье России. Одновременно Наполеон III повторил требование решить восточный вопрос под контролем Франции, Англии, Австрии и Пруссии. Фактически в письме содержалась угроза войны всей Европы против России. В то же время Наполеон III открывал свои истинные планы в отношении восточного вопроса в письме к австрийскому дипломату. Император писал: «Я смеюсь над восточным вопросом, так же как и над влиянием русских в Азии. Меня интересует лишь влияние в Европе, и я хочу положить конец тому господству, которое последнее время петербургский кабинет приобрел на континенте… Мне все равно, желает ли Россия очистить княжества или нет, но я хочу ослабить ее и не заключу мира, пока не достигну своей цели».
Николай I отказался капитулировать на условиях Наполеона III. Столь же определенно высказался царь и в отношении совместного англо-французского ультиматума, в котором от России требовали очистить Дунайские княжества от своих войск.
Англия, Франция и Турция, получив такой ответ, 12 марта 1854 г. заключили военный договор, а 27 марта Англия и Франция объявили России войну. Прошел месяц, и 11 апреля 1854 г. Англия, Франция, Австрия и Пруссия подписали в Вене протокол, согласно которому страны обязывались: не заключать сепаратных договоров с Россией, обеспечить вывод российских войск из Дунайских княжеств, соблюдать суверенитет и целостность Турции. Николай I, доселе убежденный в преданности юного австрийского монарха Франца Иосифа, знакомясь с донесениями дипломатов, сначала выражал свои чувства эмоционально («Не верю!!»), а позже украшал депеши из Вены отнюдь не дипломатическими выражениями.
К лету англо-французский экспедиционный корпус численностью до 60 тыс. солдат и офицеров сосредоточился в районе Варны. Сосредоточение союзнических войск на Балканах, а также неудачные сражения российской армии на Балканах против турецкой армии, заставили командование российской армии с конца июня начать выводить свои войска из Дунайских княжеств.
Из книги Архивные записки автора Грязев Александр АлексеевичЗагадка князя Меншикова Всем нам со школьных лет хорошо известно имя сподвижника Петра Первого Александра Даниловича Меншикова, а из его жизни то, что от продавца пирожков дошел он до высокого положения сверхтитулованной особы: Светлейший князь Российской и Римской
автораПереправа через Дунай Опасения князя Паскевича Осада Силистрии; снятие осады Отступление армии князя Горчакова к русской границе Между тем государь, озабоченный положением нашей Дунайской армии, вел со своими приближенными обширную переписку относительно плана
Из книги История русской армии. Том третий автора Зайончковский Андрей МедардовичКраткие характеристики князя А. С. Меншикова, князя М. Д. Горчакова, адмиралов В. А. Корнилова, П. С. Нахимова и генерала Э. М. Тотлебена Князь Александр Сергеевич Меншиков, правнук светлейшего князя Ижорского, любимого вельможи Петра Великого, был от природы одарен
Из книги Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I] автора Кеслер Ярослав АркадьевичПётр II и падение Меншикова 1727, июль. - Указ Верховного тайного совета об уничтожении манифестов по делу царевича Алексея и петровского указа о престолонаследии от 1722 года. Август. - Договор о вечном мире с Китаем на основе территориального статус-кво; установление
Из книги Русь изначальная [Праистория Руси] автора Асов Александр ИгоревичРусь Киевская, войны с хазарами, мадьярами и варягами (IX–X века). Княжения Олома, хакана» Руса и князя Дира. Восстание Фомы Славянина. Миссия св. Кирилла и волхв Ягайла Ган На юге же, в Киевской Руси, после походов Бравлина дела шли так. Хазары были отброшены за Дон. Однако их
Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир ПетровичМиссия князя А.С. Меншикова в Турции. Ментиков был назначен в Турцию царем в качестве чрезвычайного посла и полномочного представителя. Нессельроде велено было изготовить для отъезжающего Меншикова инструкцию, основное положение которой было таково: «Распадение
Из книги Невский проспект. Дом за домом автора Кирикова Людмила Александровна Из книги Великие тайны Руси [История. Прародины. Предки. Святыни] автора Асов Александр ИгоревичРусь Киевская, войны с хазарами, мадьярами и варягами (IX–X века). Княжения Олома, «хакана» Руса и князя Дира. Восстание Фомы Славянина. Миссия св. Кирилла и волхв Ягайла Ган На юге же, в Киевской Руси, после походов Бравлина дела шли так. Хазары были отброшены за Дон. Однако их
Из книги Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918 автора Бьюкенен ДжорджГлава 2 1880–1888 Токио. – Снова Вена. – Австро-российское соперничество на Балканах. – Обзор ситуации в Болгарии. – Отречение князя Александра и избрание князя Фердинанда Мы покинули Сан-Франциско на борту корабля «Город Пекин» и после утомительного и однообразного
Из книги Секретная миссия рязанского князя автора Шахмагонов Федор ФедоровичСекретная миссия рязанского князя Работая над романом-хроникой о становлении Московского государства во времена Димитрия Донского, о победе русского войска над золотоордынским ханом Мамаем, я заинтересовался, какую роль в событиях тех лет играл Великий князь рязанский
Из книги Стратегии счастливых пар автора Бадрак Валентин ВладимировичМиссия в музыке или миссия посредством музыки В них обоих присутствовала порода – прямое следствие их мировосприятия, нечто незримое, но наделенное энергетической составляющей, формирующее изолированность от внешнего мира даже при близком соприкосновении. Вместе они
Из книги Жизнь графа Дмитрия Милютина автора Петелин Виктор ВасильевичГлава 2 ПОСОЛЬСТВО КНЯЗЯ МЕНШИКОВА С громадной свитой князь Меншиков 11 февраля 1853 года выехал из Петербурга, посетил Кишинев, Севастополь, сел на военный корабль «Громоносец», толпа греков, болгар, сербов встречали его прибытие в Константинополе, ожидая от его визита
автора Бойцов М. А.Из «Краткого очерка, или Анекдотов о жизни князя Меншикова и его детях» Н. П. Вильбоа{4} (…) Действительно, царь хотел показать в осуждении любимца своего грозный пример правосудия и строгости, но смерть положила тогда предел его царствованию, так что он не успел даже
Из книги Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825 автора Бойцов М. А.Из «Краткого очерка, или Анекдотов о жизни князя Меншикова и его детях» Н. П. Вильбоа{24} (…) Вскоре скончалась императрица, и едва сомкнула она глаза навеки, великий князь был провозглашен под именем Петра II. Первое, что сделал Меншиков как искусный политик, было уверение
Из книги Хрестоматия по истории СССР. Том1. автора Автор неизвестен69. ДОГОВОРНАЯ ГРАМОТА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДИМИТРИЯ ИВАНОВИЧА И БРАТА ЕГО КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА АНДРЕЕВИЧА С ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ ТВЕРСКИМ МИХАИЛОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ Договор между Димитрием Донским, Владимиром Андреевичем, князем Серпуховским и Михаилом Александровичем Тверским
Из книги Княжеские владения на Руси в X - первой половине XIII в. автора Рапов Олег МихайловичГлава 9 Земельные владения князя Бориса Вячеславича и Игоревичей (потомков князя Игоря Ярославича) Младшие сыновья Ярослава Мудрого Вячеслав и Игорь оставили немногочисленное потомство.Борис ВячеславичСын смоленского князя Вячеслава Ярославича. Родился не позже 1058 г.
Один из самых противоречивых и неординарных деятелей эпохи - герой Отечественной войны 1812 г. и русско-турецких войн, неудачник Крымской войны, отчаянный офицер и совершенно растерявшийся генерал. Никто до сих пор не знает, каким был этот человек на самом деле.
За веру, царя и Отечество!
Александр Сергеевич Меншиков был потомком сподвижника Петра Великого, светлейшего князя Александра Даниловича, о ком А. С. Пушкин сказал: «...счастья баловень безродный, полудержавный властелин». Первый из прославленных Меншиковых, которого первый российский император называл «Данилычем», был фигурой до крайности противоречивой. Отчаянный и талантливый военный, жадный и вороватый царедворец, умный и одновременно недальновидный... Проиграв в царствование Петра II борьбу за власть, Данилыч вместе с семьей был отправлен в ссылку в Берёзов и спустя недолгое время умер от оспы. Но его сын и дочь в правление Анны Иоанновны получили возможность вернуться в столицу. Александр Александрович сделал весьма успешную карьеру, в частности он пользовался расположением императрицы Екатерины II, поскольку первым известил о ее восшествии на престол жителей Москвы, после чего привел город к присяге новой правительнице.
Правнук Александра Даниловича, Александр Сергеевич, родился в августе 1787 г. (относительно точной даты существуют некоторые расхождения). Мальчик воспитывался дома, а образование получил в Дрездене. Отличался прекрасными способностями, свободно владел несколькими иностранными языками. Государственную службу он начал в 18 лет, поступив в Коллегию иностранных дел. Карьера складывалась успешно, но в 1809 г. молодой человек решил стать военным. Он был зачислен подпоручиком в лейб-гвардейскую артиллерию и уже вскоре отправился на свою первую войну - с Турцией.
В следующем году Александр Сергеевич стал адъютантом командующего Дунайской армией Н. М. Каменского. Меншиков принимал непосредственное участие во многих боях и получил как свой первый орден - Св. Владимира IV степени за занятие Туртукая, так и первое ранение - пулей в ногу под Рухцуком. Подвиги были оценены по достоинству - в 1811 г. Гвардеец стал флигель-адъютантом и был зачислен в свиту императора Александра I.
В начале Отечественной войны 1812 г. Меншиков находился в действующей армии, в 1-й гренадерской дивизии. Он принимал участие во многих сражениях, в том числе Бородинском. Храбрый, энергичный и способный офицер получал повышения в чинах, а в конце года был переведен в Преображенский полк -цвет гвардии. Затем Александр Сергеевич в составе российских войск отправился в Заграничный поход.
И снова многократно отличился. Например, сумел в невероятно трудных условиях доставить особо важное донесение шведскому командующему, кронпринцу и будущему королю (а в недавнем прошлом - наполеоновскому маршалу) Бернадоту. За свой подвиг храбрец удостоился шведского ордена Меча. Не обходили его и российские награды - за доблесть и воинское умение, проявленные при Кульме, Лейпциге и взятии Парижа, Меншиков получил ордена, наградное оружие «За храбрость», удостоился высокого звания гвардейского полковника. Ордена и звания оплачивались кровью - в марте 1814 г. при взятии Парижа последовало очередное ранение.
Меншиков отличался живым умом и работоспособностью, превосходной памятью, был образован и начитан. Неудивительно, что Александр I выделял его, присвоив в 1816 г. чин генерал-майора, сделав генерал-адъютантом и генерал-квартирмейстером своего Главного штаба. Александр Сергеевич сопровождал императора в поездках на международные конгрессы и странствиях по России (еще раз вспомним творчество Пушкина, который иронично назвал царя «кочующий деспот»). Но в 1820 г. у Меншикова не заладились отношения со всесильным в то время Аракчеевым. Последний решил устранить возможного конкурента в борьбе за влияние на царя, убрав из столицы. Сухопутному офицеру предложили пост командующего... Черноморским флотом!
Невольно вспоминается история с подготовкой Великой Армады, командование которой доверили храброму и знатному, но совершенно непригодному для этой роли герцогу Медине-Сидонии. У Меншикова, ничего в морском деле не понимавшего, предложение энтузиазма не вызвало. Затем последовали новые попытки удалить светлейшего князя из Петербурга - например, отправить посланником в Дрезден (столицу Саксонии). Завершилось все отставкой и отбытием в имение, где Меншиков всерьез занялся, как это ни странно, изучением литературы по морскому делу.
После смерти Александра I и вступления на престол Николая I Меншиков вернулся к активной деятельности. Он выполнял ответственное поручение императора в Персии, затем был отправлен заниматься преобразованием Морского министерства и в начале 1828 г. получил назначение на должность начальника только что учрежденного Главного морского штаба. Но занять высокий пост не успел, поскольку отправился на очередную войну с Турцией, причем на один из самых ответственных постов. Дело в том, что важнейшей задачей Черноморского флота считалось занятие турецких крепостей -сначала Анапы, затем Варны.
Общее командование действиями против Анапы осуществлял адмирал А. С. Грейг (сын героя Архипелагской экспедиции), Меншиков возглавлял все десантные войска. Совместными действиями кораблей и десанта сильная турецкая крепость была принуждена сдаться 12 июня. Успех Грейг в значительной мере отнес на счет командующего десантными войсками, считая, что победой русские обязаны: «...благоразумию, неутомимости и блистательной храбрости князя Меншикова, который, невзирая на отчаянное сопротивление неприятеля и малочисленность осадного корпуса, успел отразить все вылазки гарнизона и нападения черкесов и довел неприятеля до покорности».
В середине июля начались активные действия у Варны, а 22-го числа осадный корпус возглавил вернувшийся из главной квартиры Меншиков. Он действовал решительно и энергично, но довести дело до победы не смог, будучи в очередной раз серьезно ранен. Сдалась Варна уже новому командующему, М. С. Воронцову, причем на последнем этапе осады там присутствовал и Николай I. Император лично убедился в том, что российским войскам противостояла мощная твердыня. Неудивительно, что победители удостоились монарших милостей. Меншиков получил орден Святого Александра Невского, особым подарком герою стала презентованная по личному рескрипту царя захваченная в Варне турецкая пушка.
Царедворец
Успешное командование, личная храбрость, пролитая кровь - да еще и в сочетании с несомненными способностями - сделали светлейшего князя одним из самых приближенных к Николаю I и влиятельных людей в Российской империи. Он стал членом Государственного Совета, занял пост генерал-губернатора Финляндии и при этом оставался начальником Главного морского штаба. В 1833 г. Александр Сергеевич получил чин адмирала. Российский самодержец уделял флоту большое внимание, но деятельность Морского министерства, которым руководил адмирал А. В. фон Моллер, его по целому ряду причин не устраивала. В результате Меншиков постепенно получил всю полноту власти над Российским императорским флотом, возглавив Адмиралтейств-совет, а с февраля 1836 г. сам став морским министром.
Увы, в морских делах новоявленный министр разбирался явно недостаточно. Однако огульно считать его деятельность провальной или, как иногда пишут наиболее ретивые обличители Меншикова, «вредоносной» все-таки нельзя. Достаточно сказать, что «хулители» Александра Сергеевича нередко противопоставляют ему адмирала М. П. Лазарева.
При этом как-то забывают, что светлейший князь и могущественный сановник поддерживал практически все предложения Михаила Петровича, предоставляя тому немалую свободу действий. И если положение дел на Балтийском флоте исследователями часто называется неблагополучным, то виноваты в этом были не только руководители и чиновники Морского министерства, но и собственно флотские адмиралы и офицеры.
Несомненным недостатком российского флота к началу Крымской войны можно считать малую численность пароходов вообще и отсутствие винтовых кораблей в частности.
Но в слабости отечественной промышленности Меншикова обвинять просто смешно. В общей отсталости империи светлейший князь был неповинен, а в части внедрения технических новшеств не мог не полагаться на мнение заслуженных моряков. Именно их суждения о недостаточной надежности кораблей с винтовым движителем тормозило прогресс. В то же время внедрение на флоте первоклассных бомбических пушек шло быстрыми темпами и зачастую тормозилось не злой волей министра, а возможностями заводов по изготовлению стволов надлежащего качества.
Стоит особо отметить, что Меншиков нажил себе множество открытых врагов и тайных недоброжелателей. Одни завидовали его блестящей карьере и высокому положению, других князь обидел сам. Он умел давать людям точные, но злые и унизительные характеристики, писал остроумные, но чрезвычайно обидные эпиграммы. В то же самое время знаменитый герой и талантливый поэт Денис Давыдов однажды сказал Меншикову: «Ты, впрочем, так умно и так ловко умеешь приладить ум свой ко всему по части дипломатической, военной, морской, административной, за что ни возьмешься, что поступи ты завтра в монахи, в шесть месяцев будешь ты митрополитом».
Перед началом Крымской войны император поручил Александру Сергеевичу возглавить миссию в Константинополь. До сих пор неизвестно, действительно ли задачей российских дипломатов и военных было достижение соглашения или глава миссии имел полученное устно задание «сломать» турок любой ценой. Так или иначе, но результатом переговоров стал полный разрыв между странами, а затем и война. Назначенный командующим обороной Крыма Меншиков весьма правильно оценивал положение дел. Он понимал, что противостоять соединенным англо-французским силам его войска не смогут, а потому требовал их усиления. Но в Петербурге сначала уделяли внимание Дунайскому театру, затем начали опасаться вражеских сил в Балтийском море, обозначивших угрозу столице.
После высадки союзников в Крыму Меншиков действовал неудачно.
Он не проявил полководческого таланта на Альме и самоустранился от руководства войсками во время Инкерманского сражения. Командующий даже был готов оставить Севастополь. Тем не менее он посчитал нужным организовать нападение на неприятельскую базу в Евпатории и вряд ли может быть обвинен в его неудачном исходе.
Но после этого поражения даже у благоволившего к светлейшему князю монарха сложилось однозначное мнение, что возглавить войска в Крыму должен другой человек. Благопристойный повод для снятия Меншикова имелся: еще осенью 1854 г. у далеко не молодого человека разболелись старые раны. Окончательное решение об отзыве светлейшего князя из Крыма принял уже новый император - Александр II.
В конце 1855 г. адмирал стал военным губернатором Кронштадта, но занимал этот пост всего четыре месяца. После этого Меншиков отошел от активной деятельности. Скончался он весной 1869 г., на 82-м году жизни.
Свет-лей-ший князь, российский государственный и во-енный дея-тель, ди-пло-мат, адмирал (1833), почетный член Пе-тербургской АН (1831).
Из ро-да Мен-ши-ко-вых . Круп-ный зем-ле- и ду-ше-вла-де-лец [М. при-над-ле-жа-ла зем-ля в Во-ро-неж-ской, Моск., Яро-слав-ской, Туль-ской гу-бер-ни-ях, св. 6,5 тыс. кре-сть-ян, а так-же от-кры-тые им при сель-це Алек-сан-д-ро-ве Клин-ско-го у. Моск. губ. за-во-ды - стек-лян-но-хру-сталь-ный (1850) и ви-но-ку-рен-ный (1863)]. По-лу-чил до-маш-нее об-ра-зо-ва-ние. Слу-жил в Кол-ле-гии иностр. дел (1805-09). С 1809 на во-ен. служ-бе. В рус.-тур. вой-ну 1806-12 адъ-ю-тант глав-но-ко-манд. Мол-дав-ской ар-ми-ей ген. от инф. Н. М. Ка-мен-ско-го (1810), от-ли-чил-ся при за-ня-тии го-ро-дов Тур-ту-кай и Ни-ко-поль, а так-же штур-ме тур. кре-по-сти Ру-щук. Слу-жил в л.-гв. Пре-об-ра-жен-ском пол-ку (1812). В Отеч. вой-ну 1812 ди-ви-зи-он-ный квар-тир-мей-стер 1-й гре-на-дер-ской ди-ви-зии. Во вре-мя за-гра-нич-ных по-хо-дов рос. ар-мии 1813-14 от-ли-чил-ся в Кульм-ском сра-же-нии 1813 и во взя-тии Па-ри-жа 1814 (на-гра-ж-дён зо-ло-той шпа-гой с над-пи-сью «За храб-рость»). В 1816-23 в чи-не ген.-м. в со-ста-ве Сви-ты Е. И. В. по квар-тир-мей-стер-ской час-ти, со-про-во-ж-дал имп. Алек-сан-д-ра I в по-езд-ках по Рос-сии и на кон-грес-сы Свя-щен-но-го сою-за. Ген.-адъ-ю-тант (1817-23 и вновь с 1826). В 1821 вме-сте с М. С. Во-рон-цо-вым и Н. Н. Но-во-силь-цо-вым со-ста-вил про-ект от-ме-ны кре-по-ст-но-го пра-ва (опубл. в «Чте-ни-ях в Об-ще-ст-ве ис-то-рии и древ-но-стей рос-сий-ских», 1872, № 4). Из-за кон-флик-та с А. А. Арак-чее-вым М. в 1823 пе-ре-ве-дён в МИД. В 1824 от-кло-нил пред-ло-же-ние за-нять долж-ность рос. по-слан-ни-ка в ко-ро-лев-ст-ве Сак-со-ния и вы-шел в от-став-ку.
По-сле вос-ше-ст-вия на пре-стол имп. Ни-ко-лая I воз-вра-щён на во-ен. служ-бу. В 1826-28 вновь в со-ста-ве Сви-ты Е. И. В. по квар-тир-мей-стер-ской час-ти (в 1827 пе-ре-име-но-ва-на в Ге-не-раль-ный штаб). В 1826 на-прав-лен со спец. мис-си-ей в Пер-сию: офи-ци-аль-но дол-жен был из-вес-тить Фетх-Али-ша-ха о всту-п-ле-нии имп. Ни-ко-лая I на пре-стол, в дей-ст-ви-тель-но-сти - по-пы-тать-ся смяг-чить на-пря-жён-ность в рос.-перс. от-но-ше-ни-ях. Од-на-ко к это-му мо-мен-ту при дво-ре ша-ха уже при-ня-ли ре-ше-ние о на-ча-ле вой-ны с Рос-си-ей. По-соль-ст-во М. за-кон-чи-лось не-удач-но, он был за-дер-жан, со-дер-жал-ся в Эри-ван-ской кре-по-сти, но бла-го-да-ря вме-ша-тель-ст-ву англ. по-слан-ни-ка Дж. Мак-до-наль-да был от-пу-щен; вско-ре, 2(14).9.1826, при-нял уча-стие в сра-же-нии с перс. от-ря-дом у рос. кре-по-сти Джа-лал-Ог-лы [ны-не г. Сте-па-на-ван области (марза) Ло-ри, Ар-ме-ния]. В том же го-ду пред-ста-вил имп. Ни-ко-лаю I про-ект ре-ор-га-ни-за-ции Мор-ско-го ми-ни-стер-ст-ва. На-зна-чен чле-ном К-та об об-ра-зо-ва-нии фло-та, ко-то-рым раз-ра-бо-та-но По-ло-же-ние о пред-ва-ри-тель-ном об-ра-зо-ва-нии Мор-ско-го мин-ва, ут-вер-ждён-ное Ни-ко-ла-ем I 24.8(5.9).1827. Нач. Мор-ско-го (с 1831 Гл. мор-ско-го) шта-ба Е. И. В. и управ-ляю-щий Мор-ским мин-вом . Осн. вни-ма-ние уде-лял адм. и хо-зяйств. сто-ро-нам дея-тель-но-сти мор. ве-дом-ст-ва, что к сер. 1850-х гг. при-ве-ло к зна-чит. тех-нич. от-ста-ва-нию во-ен.-мор. сил Рос-сии от со-сто-яв-ших гл. обр. из па-ро-вых су-дов фло-тов Ве-ли-ко-бри-та-нии и Фран-ции. Од-но-вре-мен-но чл. Гос. со-ве-та (с 1830), а так-же ген.-гу-бер-на-тор Вел. кн-ва Фин-лянд-ско-го (1831-55), где ру-ко-во-дил строи-тель-ст-вом Сай-мен-ско-го ка-на-ла (1845-56). В 1828, во вре-мя рус.-тур. вой-ны 1828-29, воз-глав-лял де-сант-ную опе-ра-цию по взя-тию тур. кре-по-сти Ана-па (ны-не г. Ана-па) (на-гра-ж-дён ор-де-ном Св. Ге-ор-гия 3-й сте-пе-ни), за-тем ко-ман-до-вал кор-пу-сом, оса-ж-дав-шим тур. кре-пость Вар-на (на-гра-ж-дён ор-де-ном Св. Алек-сан-д-ра Нев-ско-го). Чрез-вы-чай-ный по-сол в Кон-стан-ти-но-по-ле (февр. - май 1853), до-би-вал-ся под-держ-ки тур. вла-стей в воз-ник-шем ме-ж-ду Рос-си-ей и Фран-ци-ей спо-ре о влия-нии в свя-тых мес-тах Па-ле-сти-ны. Не до-бив-шись це-ли, объ-я-вил о раз-ры-ве ди-пло-ма-тич. от-но-ше-ний и по-ки-нул Кон-стан-ти-но-поль. В Крым-скую вой-ну 1853-56 ко-манд. отд. кор-пу-сом (1853-1854), по-лу-чил в под-чи-не-ние Тав-рич. губ., а так-же часть Хер-сон-ской губ. (на лев. бе-ре-гу р. Юж. Буг), глав-но-ко-манд. все-ми рос. во-ен-но-су-хо-пут-ны-ми и мор. си-ла-ми в Кры-му (1854-55). В со-от-вет-ст-вии с его пла-ном ве-де-ния во-ен. дей-ст-вий вес-ной 1854 для обо-ро-ны Азов-ско-го м. в Кер-чен-ском про-ли-ве за-то-п-ле-но св. 50 су-дов. Про-иг-рал Аль-мин-ское сра-же-ние 1854, по-сле че-го от-вёл ар-мию от Се-ва-сто-по-ля в на-прав-ле-нии Бах-чи-са-рая. На-ка-ну-не Се-ва-сто-поль-ской обо-ро-ны 1854-55 при-ка-зал за-то-пить часть ко-раб-лей Чер-но-мор-ско-го фло-та у вхо-да в Се-ва-сто-поль-скую бух-ту, что-бы пре-дот-вра-тить про-рыв на рейд су-дов не-при-яте-ля. Пред-при-нял не-сколь-ко атак про-тив фран-ко-брит. ар-мии, за-кон-чив-ших-ся по-ра-же-ния-ми рос. войск в Ба-лак-лав-ском сра-же-нии 13(25).10.1854 и Ин-кер-ман-ском сра-же-нии 1854. По-сле не-удач-ной по-пыт-ки рос. войск в февр. 1855 ов-ла-деть Ев-па-то-ри-ей М. от-стра-нён от командования армией всту-пив-шим на пре-стол имп. Алек-сан-дром II.
Во-ен. ген.-гу-бер-на-тор Крон-штад-та (1855-56). Чл. Моск. губерн-ско-го к-та по кре-сть-ян-ско-му де-лу (1858-59). По оцен-кам со-вре-мен-ни-ков, М. был про-ти-во-ре-чи-вой лич-но-стью: его от-ли-ча-ли ог-ром-ная ра-бо-то-спо-соб-ность, са-мо-уве-рен-ность и ци-низм. Про-сла-вил-ся свои-ми ост-ро-та-ми, на-прав-лен-ны-ми, в ча-ст-но-сти, про-тив со-вре-мен-ных ему гос. дея-те-лей (опубл. в ж. «Рус-ская ста-ри-на», 1875, т. 12, № 3). М. вла-дел од-ной из наи-бо-лее круп-ных ча-ст-ных биб-лио-тек С.-Пе-тер-бур-га (св. 50 тыс. то-мов). Чл. ВЭО (с 1819), РГО (с 1851), д.чл. (с 1823) и поч. чл. (с 1860) Моск. об-ще-ст-ва с. х-ва и др. Поч. чл. Рос. ака-де-мии (с 1835). Вёл днев-ни-ки (ны-не в Рос. гос. ар-хи-ве ВМФ).
В честь М. на-зван атолл Мен-ши-ко-ва Мар-шал-ло-вых о-вов (др. назв. - Квад-жа-лейн).
На-гра-ж-дён ал-маз-ны-ми зна-ка-ми к ор-де-ну Св. Алек-сан-д-ра Нев-ско-го (1832), ор-де-на-ми Св. Вла-ди-ми-ра 1-й сте-пе-ни (1833), Св. Ан-д-рея Пер-во-зван-но-го (1839; ал-маз-ны-ми зна-ка-ми к не-му - в 1841) и др.
Сочинение:
Пись-ма кня-зя А. С. Мен-ши-ко-ва к кн. М. Д. Гор-ча-ко-ву. 1853-1855 // Рус-ская ста-ри-на. 1875. Т. 12. № 1-2.
